Глубокие леса, залитые солнцем, укромные изгибы рек и тихие городки — всё это снято с дельтаплана именитого словенского лесного экофизиолога. История начинается с просьбы сделать научные фотографии для исследования… и переросла в настоящее творчество, которое сегодня вдохновляет и удивляет. Хотите узнать, как эмоции и природа сливаются в кадре?

Словенский ученый Матьяж Катер (Matjaž Čater) имеет степень доктора лесной экофизиологии и трудится в Словенском Лесотехническом Институте. А еще молодой ученый любит парить над землей на высоте 800-1000 метров на собственном дельтаплане. Однажды коллега Матьяжа попросил его сделать несколько кадров лесополосы для своей работы. Так появился Матьяж-фотограф, нынче известный автор ландшафтных съемок с воздуха.

Савиньская долина — недалеко от его дома в Целе — по утрам просыпается в нежном освещении и зябко кутается в туманы. Именно это рассветное состояние больше всего и любит запечатлевать автор…

Врач дает пациенту абсолютно пустую капсулу и уверяет, что это новое сильнодействующее обезболивающее. Через десять минут боль действительно уходит. А в другом случае — та же капсула, только с предупреждением: «Это лекарство часто вызывает тошноту и головную боль». И вскоре пациент жалуется именно на эти симптомы. Как так получается, что один и тот же «пустой» препарат действует на нас диаметрально противоположно? Добро пожаловать в удивительный мир плацебо и ноцебо — явлений, которые показывают, что наша вера, ожидания и даже страхи способны буквально переписать работу всего организма.

Немного истории

Эффект плацебо известен уже несколько веков. Ещё в XVIII веке врачи нередко давали пациентам «фиктивные лекарства» — порошки без активных веществ, микстуры с нейтральными ингредиентами. И что удивительно: многие действительно выздоравливали или сообщали о заметном облегчении. Конечно, тогда никто не мог объяснить, как работает этот феномен. Но медицина постепенно поняла: вера пациента может быть лекарством сама по себе.

Эффект плацебо - одно из самых загадочных явлений человеческой психики и физиологии. Термин "плацебо", введенный во врачебную практику американским анестезиологом Генри Бичером в 1955 году, происходит от латинского "placebo" - угождать, нравиться.

И хотя корни исследований эффекта плацебо уходят далеко в прошлое, современные научные методы исследования, проведенные в последние десятилетия, показывают, что эффект - не обман и не фикция, а механизмы действия находятся гораздо глубже, чем мы привыкли считать.

Плацебо воздействует на нервную, гормональную, имунную и эндокринную системы, перестраивая, в первую очередь, работу мозга, а через него и работу других органов и систем таким образом, что активируются защитные и созидательные силы организма.

И именно они обеспечивают тот замечательный природный механизм улучшения-выздоровления, который зачастую не может обеспечить ни один лекарственный препарат.

Таким волшебным образом, прием таблеток-пустышек вместо настоящих лекарств и прием воды вместо микстуры оказывается намного эффективнее приема настоящих препаратов.

Суть метода заключается в вере человека в эффективность оказываемых медицинских манипуляций и воздействий и активации собственных созидательных сил организма, присутствующих в каждом человеке.

Именно поэтому до сих пор в клинических исследованиях используют контрольную группу с «пустышками» — чтобы проверить, действительно ли лекарство работает.

Но есть и обратная сторона. Человеку достаточно внушить, что препарат может вызвать побочные эффекты — и они действительно появляются. Этот феномен получил название ноцебо (от латинского nocere — «вредить»).

Научные доказательства

В 1970-е годы психологи Роберт Розенталь и Маргарет ДеСоуз провели известный эксперимент: студентам давали безвредные таблетки и говорили, что это стимулятор. Молодые люди начинали чувствовать бодрость, учащалось сердцебиение. Другим говорили, что это седативное средство — и те становились сонными и вялыми. Препарат был один и тот же.

В медицине тоже масса примеров. После хирургических операций часть пациентов получала морфин открыто — врач говорил: «Сейчас укол обезболивающего». Другим тот же морфин вводили скрытно через автоматический аппарат. Казалось бы, одинаковая доза, но эффект был разным: в первом случае обезболивание срабатывало заметно лучше.

А в 1990-е годы с пациентами, страдающими болезнью Паркинсона, произошла почти «научная магия». Им вводили физраствор, утверждая, что это экспериментальное лекарство. Сканирование мозга показало: у некоторых действительно повысилась выработка дофамина — того самого нейромедиатора, нехватка которого и вызывает дрожь и скованность движений. То есть вера человека на время «включила» внутреннюю биохимию.

Ноцебо работает так же убедительно, только в негативную сторону. В одном исследовании добровольцам нанесли обычный гель и сказали, что он может вызвать зуд. Почти половина почувствовала дискомфорт, а у некоторых даже появилось покраснение кожи. В другом эксперименте участникам предлагали «новое обезболивающее», но предупреждали о возможных побочках: «Может усилить боль». И действительно, у некоторых она стала интенсивнее, хотя препарат был пустышкой.

Впервые эффект ноцебо изучил и описал гарвардский физиолог Уолтер Кеннон в 1940-х, исследуя предельную крайнюю реакцию ноцебо - летальную.

Ученые ввели понятие ноцебо в 1960-х применительно к любому безвредному веществу, которое вызывает губительное воздействие лишь потому, что человек верит или ожидает от этого вещества вреда, например при испытании лекарственных препаратов.

Если в случае с плацебо у человека психологически формируется оптимистический настрой на улучшение, выздоровление, то с ноцебо возникает противоположный отрицательный, разрушительный эффект и вместо улучшения возникает ухудшение, вместо выздоровления - прогрессирование болезни, а в некоторых случаях - синдром внезапной смерти.

Проведенные исследования показали, что наиболее ярко эффект плацебо проявляется у оптимистичных, жизнерадостных, самоотверженных и добрых людей, а к эффекту ноцебо более склонны люди, чаще проявляющие негативные качества характера - страх, раздражительность, гнев, нетерпимость, уныние, недовольство.

Мозг словно «подстраивает» тело под то, чего мы ожидаем. Ждём облегчения — получаем облегчение. Ждём ухудшения — организм реагирует именно так.

Жизненные примеры

На самом деле с плацебо и ноцебо мы сталкиваемся почти каждый день. Когда человек пьёт «чудо-чаи для похудения» и теряет пару килограммов не из-за состава, а потому что начал верить в результат и одновременно менять поведение. Когда ребёнку прикладывают «волшебный пластырь» или дуют на царапину — и ему сразу становится легче.

Современные исследования показывают: за эффектами стоят реальные механизмы. Плацебо активирует выработку эндорфинов и дофамина — «химии радости» и обезболивания. Ноцебо, наоборот, запускает стрессовую реакцию, повышает уровень кортизола и адреналина, усиливая неприятные ощущения.

Иными словами, это не «самовнушение» в бытовом смысле, а сложный нейробиологический процесс, где ожидания мозга влияют на физиологию.

Две стороны одной монеты

Можно сказать, что плацебо и ноцебо — это два зеркала, отражающие силу человеческих ожиданий. Одно отражение лечит и утешает, другое — пугает и разрушает. И от того, в какое из них мы смотрим, зависит наше самочувствие.

Врач, который улыбается и говорит: «У вас хорошие шансы поправиться», часто помогает больше, чем сухой рецепт. И наоборот, холодная фраза «У этого лекарства много побочек» способна запустить каскад негативных ощущений ещё до приёма первой таблетки.

Вывод прост и немного тревожен: вера и страх — тоже лекарства. Только одни лечат, а другие калечат.

Карен О'Нил (Karen O'Neil) получила образование в университете искусств в Филадельфии, штат Пенсильвания и степень бакалавра изобразительного искусства в Массачусетском колледже искусств и дизайна. О'Нил также училась у колориста Генри Hensche, преподавала в Школе искусств Cape Cod в Провинстаун, Массачусет.

Натюрморты Карен вызывают желание насладиться красивыми и вкусными вещами в жизни: откусить кусочек от спелых мясистых плодов; заварить чай с лимоном и медом и неспеша пить его из большой чашки; вдохнуть аромат цветов, стоящих в вазе... Её картины - это дыхание лета, они полны лени и неги, влажности и жары, солнечного света и теней.

Когда цивилизация начинает казаться тесной клеткой, одни смиряются, а другие ищут выход. Поль Гоген выбрал путь беглеца — из Европы он отправился на край света, чтобы найти там собственную утопию свободы и дикости.

Чтобы понять колониальное умонастроение конца XIX века можно обратиться к знаменитому стихотворению Киплинга, название которого «Бремя белого человека» стало нарицательным. Оно было написано в 1899 по случаю американо-филиппинской войны. Если суммировать его содержание, то получается, что белый человек должен взять на себя задачу по окультуриванию остального небелого мира. Киплинг, будучи верным подданным Британской империи не сомневался в том, что это необходимо. При этом, сразу после выхода стихотворение подверглось критике как уничижительное по отношению к неевропейским народам, которая кажется справедливой и сегодня.

На фоне навязчивой идеи привнесения цивилизации в отдаленные уголки планеты Гоген обосновавшийся на Таити в 1891 году выглядит одним из немногих сознательно занявших противоположную позицию, или, по крайней мере, пытающихся снять с себя бремя белого человека. Так ли все просто?

Гоген родился в семье Алины Марии Шазаль и Кловиса Гогена в 1848 году и уже через год был вывезен родителями из Франции в Перу, где у Алины Марии были влиятельные и богатые родственники. Первые семь лет жизни он провел окруженный достатком и экзотической природой. Французский философ Ален Бадью имевший схожий опыт определяет это как «колониальную нирвану». В 1855 году Гоген возвращается вместе с матерью в Париж, где получив начальное образование пытается поступить в Мореходное училище. Не пройдя отбор, он нанимается в качестве ученика лоцмана на торговое судно. С 1865 по 1871 год Гоген непрерывно путешествует вместе с судном, видя места, куда буквально еще не ступала нога белого человека.

Вернувшись после смерти матери в Париж Гоген устраивается на биржу в качестве брокера, часто покупает работы приобретающих в то время популярность импрессионистов. Пробует рисовать и сам. Когда Гоген окончательно решает посвятить себя искусству он переезжает в коммуну художников-клуазонистов и синтетистов в Понт-Авене в Бретани и работает там с перерывами до своего отъезда на Таити. Один из таких перерывов был связан с предпринятым путешествием на Мартинику и Панаму — первой попыткой сознательного бегства из цивилизованного мира.

Наблюдая строительство Панамского канала Гоген воочию мог видеть те преобразования, которые несла миру индустриализация. Чем беззащитнее было местное население, тем быстрее исчезал первобытный рай.

Коммуна в Бретани была для Гогена попыткой уйти не только от общества индустриальной эпохи, но и необходимости постоянно потакать вкусам этого общества ради продажи своих работ, ради денег. Эскапизм — довольно характерное умонастроение в условиях политической стагнации и реакции. Во Франции она наступила после поражения Парижской коммуны в 1871 году. Фактически взрослая и сознательная жизнь Гогена в Франции началась, когда ни о каких глобальных переменах в жизни общества мечтать уже не приходилось. В то же время Гоген всю жизнь боготворил свою бабушку — Флору Тристан, писательницу-революционерку, внесшую значительный вклад в республиканское и суфражистское движение во Франции начала XIX века.

Невозможность больших изменений компенсировалась желанием изменить жизнь хотя бы в малом, если не во Франции, то в своей коммуне, если не в коммуне, то хотя бы в своей жизни или в искусстве. Если общество не желает свободы, то остается хотя бы освободить себя от общества. В таких условиях вызревает индивидуализм Гогена.

Об умонастроении художника красноречиво говорит его автопортрет, написанный в 1889 году на дверце от серванта в столовой одной из бретонских гостиниц. Сам выбор материала был уже своеобразным вызовом устоявшимся живописным традициям. Произведение запечатлевает противоречивый образ творческого человека, познавшего и добро, на что указывает нимб, и зло, которое символизирует змея. Используя яркие цвета и декоративные мотивы, нехарактерные для искусства его современников художник утверждает свою индивидуальную творческую свободу и эстетическое превосходство.

Представления Гогена о Таити были идеалистические, разницу между ними и реальностью художник осознал едва ступив на берег в Папаэте — самом крупном городе на острове. На острове всем управляла французская колониальная администрация, а удивительные ритуалы о которых читал художник остались в прошлом. О них Гогену оставалось только мечтать. Впрочем, мечты белого человека вооруженного либо наукой и техникой, либо культурой имеют свойство сбываться. Именно поэтому оказывается интересным проанализировать но только содержание конкретных работ, но и их общий утопический горизонт.

Живя во Франции в XIX века Гоген постоянно сталкивался с комплексом представлений, который Саид и другие исследователи называют ориентализм.

Ориентализм — это не просто миф или текст, это еще и определенный способ действия власти. Ориентализм участвует в производстве идентичности «восточного» человека на всех уровнях, включая материальный. Колониальная власть поощряет в «восточном» человеке только те качества, которые хочет видеть (и которые ей не угрожают): праздность, чувственность, невежество, женственность и пр. Всех, кто не соответствует этой установке (и бросает тем самым колониальной власти вызов) власть преследует или старается устранить.

Праздность, чувственность, женственность, невежество — это мы видим и в работах Гогена, пусть и чаще с положительным знаком. В картине «Дух мертвых не дремлет» девушка изображена боящейся духов мертвых, которые появляются ночью. Она напугана, наивна, беззащитна, обнажена — одним словом, максимально удобна для мужского взгляда. Бремя белого человека в такой ситуации превращается в обязанность спасти туземца от его собственной темноты. При этом белый человек не может перестать конструировать дикость или неполноценность туземца, иначе будет разрушен весь миф о спасении.

У Гогена есть свое видение таитянской действительности, но это видение на самом деле не сильно отличается от того что думает Киплинг и другие убежденные в своем превосходстве белые люди.

Одной из фантазий западного белого мужчины в XIX веке и не только была свободная любовь без обязательств и последствий. Со времен де Сада географическая область этой фантазии расширилась, включив в себя Глобальный Юг и Восток, а на островах в Тихом океане даже обрела некоторую реальную историческую основу. До появления миссионеров на Таити и в части других островов Французской Полинезии был распространен культ Ареои. Участники культа поклонялись богу войны Оро, учили и читали во время ритуалов религиозные тексты, сохраняя их тех самым для будущих поколений, предавались непристойным с точки зрения европейцев танцам, и имели некоторую свободную форму сексуальных отношений. Согласно Британской энциклопедии 1911 года последователи культа стремились к тому, чтобы все вещи были общими включая женщин. Культ Ареои представлял альтернативу жесткой социальной стратификации, поскольку в рамках ритуалов смешивались представители самых разных слоев населения. Это делало участие в культе желанным для женщин и мужчин из низов, которые через сексуальные контакты могли добиться привилегий не положенных им по статусу в обычной жизни. К прискорбию Гогена этот культ был уничтожен французскими властями и христианскими миссионерами в 1830-е. Время до прихода цивилизации художник ощущал как утерянный рай, следы которого еще можно найти в современной ему таитянской жизни.

С другой стороны, появление белых людей создало новую альтернативу социальному разделению на Таити, в которой уже близость с белым человеком становилась источником привилегий, недоступных в традиционном укладе жизни. Нередки были браки по расчету между белым и местным населением. Мечта о возвращении в Рай реализуется в колониальной практике использования французами местного населения для удовлетворения своих нужд.

Складывавшийся на Таити новый культ белого человека поначалу играл Гогену на руку — для местного населения он был желанным мужем и зятем, несмотря на свою финансовую несостоятельность.

Самое главное событие в жизни Гогена относящееся к т. н. первому таитянскому периоду — это женитьба на девушке по имени Техаамана, которую художник изображал на многочисленных полотнах. Техаамана, или, как ее называл художник, Техура изображена на картине «Женщина с манго». Девушка с картины одета в платье западного фасона, которые, как правило носили замужние таитянские женщины. Сочный фрукт в руке и слегка выступающий сквозь платье живот, напоминающий о картинах эпохи Возрождения, символизируют плодородие. Для Гогена Техура — желанная добыча, в ней, по его мнению, еще тлел огонь прежней таитянской культуры, его родственники помогали ему прокормиться на острове, где нельзя было ничего купить кроме дорогих консервов, и, наконец, она была молода — на момент их встречи с Гогеном ей было около 13 лет.

Чем больше становилось участников нового культа, тем больше жизнь Таити походила на европейскую, а служение белому человеку и его культуре — на проституцию или брак по расчету. В мире рыночных отношений Гоген рисковал снова стать нищим аутсайдером, причем теперь не только для своих соотечественников, но еще и для таитян. Картины его практически не продавались, и долгие месяцы он жил питаясь подачками от местного населения.

Пожалуй, идеальным сюжетом жизни художника был бы сюжет из «Робинзона Крузо», где главный герой — единственный белый человек на острове.

Можно также вспомнить сюжет «Бури» Шекспира, где главный герой волшебник Просперо подчинил себе весь остров и его единственного коренного обитателя Калибана благодаря своим магическим способностям. Конкуренция со стороны других просперо и робинзонов эту колониальную идиллию только портит. Не имея ни смекалки ни магии Гоген может рассчитывать лишь на собственное искусство и культуру. Культура, тем не менее, все же позволяет получить немного власти над окружающими — через создание личного культа. Главное, чтобы другая культура не мешала. Так в творчестве Гогена появляется критика экспансии «официальной» западной культуры.

Одним из самых известных произведений Гогена, в которых художник размышляет на тему культурной экспансии является картина под названием «Когда свадьба?»

Девушка на переднем плане одета в традиционную для островов одежду, в то время как женщина позади нее в платье европейского фасона (на Гавайских островах такое платье называется муу-муу). Из этого можно сделать вывод, что женщина замужем за европейцем. Вопрос, который звучит в названии картины, очевидно, исходит от нее и адресован девушке на переднем плане. Для Гогена очевидна негативная сторона подобной практики — через браки с европейцами теряется местная народная культура, и ее место занимает бюрократия, мораль и рыночные отношения. Понимает ли все это девушка? Этот вопрос художник оставляет зрителю. Картина впоследствии стала одним из самых дорогих когда-либо проданных произведений искусства. Ее приобрела шейха Катара Аль-Маясса для государственной коллекции за 210 млн. долларов. Вопрос о принятии чужих ценностей по-прежнему актуален в контексте диалога арабских стран и стран Запада.

Оставив Техуру с ребенком на острове в 1893 году Гоген отправляется в Париж делать выставку своих работ. Он хочет поправить финансовое положение, продавая каждому свою мечту о персональном рае на земле. Парадокс в том, что чем больше людей будут стремиться к подобной мечте, тем меньше ее достанется какому-то конкретному человеку, придется учитывать интересы и других туристов-робинзонов. Возможно поэтому фовизм во многом появившийся из творчества Гогена так и не стал массовым, оставшись скорее эстетикой узкого круга столичной богемы. Что если желание вернуться в дикие времена — это всего лишь желание поделить мир заново так, чтобы испытывающему это желание больше досталось? В таком случае в прошлое возьмут не всех, иначе снова всем достанется по чуть-чуть. Как бы то ни было, образ Гогена был настолько индивидуальным, настолько экзотичным, что людей, которые понимали его искусство оказалось немного. Еще меньше было покупателей его работ.

Эксцентричный образ художника усиливала его новая компаньонка — Анна с острова Ява или Анна Яванская. По свидетельствам современников она была насильно вывезена из Юго-Восточной Азии в качестве прислуги и на момент встречи с Гогеном ей также как и Техуре было немногим больше 13 лет. Возможно именно влечение художника к несовершеннолетним показывает, почему он искал личную свободу во всем диком и не цивилизованном. В отношении юных девушек его страсть носит не только эстетический, но и эксплуататорский характер. Их бесправие и беззащитность — результат того, что они не являются полноправными членами цивилизованного общества — позволяли Гогену свободно их использовать и для рисования и для удовлетворения собственных желаний.

Не найдя покупателей на свои работы, Гоген вновь возвращается в Полинезию в 1895 году, на этот раз, чтобы остаться там навсегда.

За второй период пребывания на Таити Гоген сменил несколько профессий, помогавших ему финансировать собственную жизнедеятельность — был сначала чиновником, потом журналистом. И та и другая профессия тяготили его, поскольку мешали полноценно вернуться к творчеству. Это привело к неудачной попытке самоубийства. В то же время Гоген заводит новых друзей, и женится второй раз на девушке по имени Паура, которой также было 13 лет. Всецело посвятить себя живописи Гоген смог только в 1899 году, когда заключил контракт с известным в Париже торговцем искусством Амбруазом Волларом. По договору Воллар оставлял за собор право приобретать работы Гогена по невысокой цене, а взамен выплачивал ему ежемесячное пособие.

В творчестве Гогена становится чуть меньше мифологических тем и больше бытовых. Утопия или истина продолжает существовать в красках на холсте, но уже нет надежды что символы или боги могут указать к ней путь в реальности.

В реальности есть лишь не слишком выразительная с точки зрения сюжетов и форм повседневность, которая просачивается в картины художника, вместе с различными общественными и политическими коллизиями.
В картине «Брод» Гоген исследует мотив бегства, с чем, вероятно, связано ее второе название «Побег». Те же колониальные силы, заставляющие местное население покидать свои жилища и деревни, истребляют природу и привычный образ жизни, уничтожают и народную культуру в которой Гогену виделись последние остатки дикости и свободы. Постепенно портятся отношения Гогена с колониальной администрацией, что подталкивает его искать новое место для жизни.

В 1901 году художник перебирается на остров Хиваоа Маркизского архипелага.

Его новое пристанище на острове называется «Дом удовольствий». Поначалу Гоген имитировал добропорядочного человека и христианина, чтобы получить официальное разрешение поселиться на острове. Как только оно было получено, он начал выступать против церкви, морали, правительства и отказался платить налоги. Более того, он подговаривал местное население делать то же самое. Художнику даже был назначен тюремный срок за клевету на островную жандармерию.

В картине «Варварские сказки» Гоген изображает похожего на себя белолицего дьявола нависающего над невинностью местных жительниц. Можно уехать из Франции, но как перестать быть белым, перестать пользоваться невинностью местных людей? Осознает ли Гоген парадоксальность своего положения? Ощущая себя борцом за права местного населения, понимает ли он, что белый цвет кожи и деньги позволяют ему пользоваться теми, у кого этого нет, точно так же как и местным жандармам и миссионерам? Вопрос сложный, на который до сих пор нет однозначного ответа — слишком много противоречий в его письмах и сочинениях. В них сменяют друг друга теперь уже разные представления о свободе. Прежде всего, он по-прежнему пишет о личной и творческой свободе, но появляется и негодование по поводу угнетения местного населения.

Что-то мешает Гогену присоединиться к управляющим островом соотечественникам, несмотря на то, что их абсолютная власть дает им абсолютную свободу.

В своем письме приехавшим из метрополии инспекторам, он указывает на массовые превышения должностных полномочий жандармами, коррупцию и сексуальное насилие с их стороны в отношении местного населения. Кроме того, он требует отменить штрафы, в частности, за употребление местным населением алкоголя, сумма которых за год достигает размера ВВП всего острова. Поскольку и жандармерия и инспекторы оказываются в сговоре, единственным результатом этого письма и публикации тех же требований в прессе становится уголовное преследование Гогена и крупный штраф. Об этом он пишет в одном из своих последних писем другу и художнику Жоржу Даниэлю де Монфреду, где просит его помочь собрать денег на адвоката.

Гоген использовал «мягкую силу» общаясь с местными жителями не через насилие, а при помощи культуры и харизмы. «Мягкая сила» в лице Гогена конкурировала с «грубой силой» в лице колониальной администрации.

При этом «мягкая сила» — это, все же, сила. Бегство Гогена от общества в джунгли становится лишь бегством от невыгодного места в обществе, обремененного обязанностями. Нецивилизованный мир становится источником свободы, поскольку первый, кто его цивилизует сможет по своему усмотрению эти обязанности распределять, или просто снять их с себя полностью, переложив на других (став пророком, лидером культа и т. п.). Так, беглецы распространяют вирус цивилизации в погоне за личной свободой. Гоген в какой-то степени осознавал, что стремился создать искусственный рай и в жизни и в работах, подчиняя окружающих его людей своим интересам. Чем больше иссякали силы художника, тем меньше это удавалось. Трудно подчинить действительность своему замыслу, если тебе не подчиняется собственное тело.

Финал жизни Гогена неясен. Наряду с траекторией движения жизни и творчества к созданию собственного культа среди одичавших людей (как это делает герой Марлона Брандо в фильме «Апокалипсис сегодня») появляется и другая, которую отчасти можно назвать антиколониальной. Создание культа хорошо рифмуется с современными художнику проектами синтеза искусств и жизни, тем же синтетизмом, приверженцем которого был Гоген, или тотальным произведением искусства Рихарда Вагнера. В то же время критика художником колониализма вызывает гораздо больше сложностей, многие из которых кажутся труднопреодолимыми и сегодня. Например, возникает тот самый вопрос, может ли белый интеллектуал говорить от лица угнетенных.

Поэтому не удивительно, что лишь минимальное количество работ Гогена выбиваются из общей колониальной логики, скорее удивительно, что что-то вообще из нее выбивается.


К тому же, стоит учитывать, что прецеденты антиколониального искусства в мире на тот момент еще не были широко известны. Прошедшие сразу после смерти Гогена выставки его работ в Париже принесли ему оглушительный успех и породили целое поколение последователей в искусстве — фовистов. Молодые художники, в подавляющем большинстве — мужчины, с энтузиазмом восприняли мечту о первобытном рае и принялись воспроизводить ее на свой лад, не подвергая ее сомнению.

Я всегда думал, что худшее испытание для меня — родительское собрание. Но это было до того, как дочь объявила: “Папа, я иду на свидание."

Маше 18. У неё свидание. Напялила самые облегающие штаны.

- Что это? - спросил я. – Двое из наших прадедушек священники, один академик и один цыган. Откуда эта тяга к пороку и голым ягодицам? И где ты взяла грудь? Тебя же примут за женщину, которая хочет любви!

Я предложил одеться просто и эффектно: свитер до колена, лыжные штаны. Рассказал правила свиданий для женщин.

1. Первый поцелуй не раньше помолвки.
2. В подъезды не входить.
3. Ницше не обсуждать.
4. Домой не позже семи.
И это ещё повезло что я отец-пофигист. Будь я мать-истеричка, правила были бы намного жёстче.

Когда-то и на мне лежал покров невинности. Но однажды провожал Юлю и неведомая сила затянула меня в подъезд и отцеловала там до синяков.

Мужчины не любят целоваться дольше четырёх часов. Начинают возиться, просятся присесть, отвлекаются. Я навсегда запомнил все трещинки в этом подъезде и как по-разному булькали его радиаторы.

На второе свидание Юля пригласила к себе. Как воспитанный гость я принёс подарок – книгу "Камасутра". Подарил, а сам сел в ногах, стал смотреть как Юля читает. Она прочла все триста страниц. И ничто в её лице не поменялось. Она сказала "ну всё, прочла". Некоторое время мы сидели молча. Потом я предложил выйти в подъезд, поцеловаться. Тут припёрлась её бабушка, наше время истекло.

В третий раз я пришёл рассказать о Фридрихе Ницше. Начал с цитаты: "Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. И потому он ищет женщину, как самую опасную игрушку."

И вот вам превосходство немецких техник над индийскими: минуты не прошло, Юля всосала мой язык в себя. Да с такой силой, что другие мои органы устроили пробку в районе горла.

- Вот так выполняется настоящий французский поцелуй! – сказала Юля, игриво меня оттолкнув. Следующие четыре часа мы высасывали друг из друга языки кто дальше, с какой-то даже яростью. Чмоканье сотрясало округу. А потом оказалось что Юля курит и мы расстались.

Всё это я подробно изложил Маше, как пример ненужного молодёжного пыла. Заодно объяснил, что целоваться надо без слюней, короткими очередями, слегка привлекая и одновременно отталкивая жертву. Губы должны быть чуть напряжены, тренироваться лучше на помидорке. Помидорка вот, бери, дарю.

Маша ответила:

"Возлюби ближнего своего" - это значит "Оставь ближнего своего в покое!".

И ушла. Судя по цитате, Ницше они уже прошли.

Я подглядывал сквозь занавеску. У кавалера шарфик, шапочка, перчатки, притворяется приличным, усыпляет бдительность. Формально, пошли выгуливать пёсика. В мирное время наша собачка ходит противоторпедным зигзагом, брызгая на мир из пипетки. Тут же её потащили как банку за свадебной машиной. Она билась о деревья, - всем плевать. Настолько интересный разговор сразу начался.

Влюблённые гуляли четырнадцать часов. Вернувшись, собачка выпила свою миску и оба унитаза. И два дня при слове "гулять" бежала под кровать и там о чём-то причитала. И я её прекрасно понимаю. Вид со стороны на зрелые чувства кого угодно сделает неврастеником...

Тирамису — это больше, чем просто итальянский десерт. Его нежные слои из маскарпоне, печенья савоярди и кофе давно завоевали сердца гурманов по всему миру. Но откуда он появился? История Тирамису окутана легендами, и каждый регион Италии хочет называть себя его родиной.

«Тирамису» состоит из трех итальянских слов: tira mi su, что буквально можно перевести как «подними меня вверх», «вознеси меня» — по одной из версий, из-за своей высокой калорийности. Но большинство утверждает, что итальянцы имеют в виду эмоциональное состояние и этот перевод следует понимать как «подними мне настроение». И ещё есть версия, что Тирамису считают возбуждающим лакомством (из-за сочетания кофе и шоколада). Вельможи ели Тирамису перед любовными свиданиями и поэтому этот десерт и получил такое название.

Бесполезно объяснять, что такое Тирамису, сравнивая его с нежным тортом, пудингом, или суфле. С уверенностью можно утверждать только следующее: это изысканный итальянский десерт, который нельзя есть на ходу, в машине или сидя в парке на скамейке - ведь Тирамису имеет аристократическое происхождение, поэтому требует к себе соответствующего отношения. Это нежное, воздушное, невесомое «нечто».

Тирамису – стопроцентное итальянское блюдо, как спагетти или пицца. Первая порция знаменитого десерта была приготовлена на севере Италии в конце XVII века. Произошло это почти случайно. Тосканский эрцгерцог Козимо III де Медичи, известный сладкоежка, решил как-то раз нанести визит в соседнюю Сиену. Местные повара, желая угодить высокому гостю, проявили фантазию и приготовили «на сладкое» совершенно новое блюдо, назвав его zuppa del duca (cуп герцога). «Супчик» так понравился эрцгерцогу, что он слопал все до последней ложки, а рецепт захватил с собой во Флоренцию, поскольку не мыслил более своей жизни без этого лакомства. Флоренция, благодаря мудрому правлению династии Медичи, превратилась к концу XVII века в центр искусств, куда со всей Италии стекались художники, скульпторы и поэты. Они по достоинству оценили «ноу-хау» сиенских кондитеров, черпая в нем творческие силы для создания своих бессмертных шедевров.

Из Флоренции «суп герцога» перекочевал в Тревизо, а оттуда в Венецию. Златокудрые венецианские куртизанки быстро раскусили, в чем прелесть этого высококалорийного десерта и начали употреблять его перед самыми ответственными свиданиями. Будучи убежденными сторонницами сенсуализма, многоопытные жрицы любви утверждали, что «суп герцога» не только поднимает настроение, но и обладает возбуждающими свойствами. Именно с их легкой руки модное блюдо получило новое, теперь уже окончательное название «Тирамису», что в переводе с итальянского звучит несколько двусмысленно: «взбодри меня» или «вознеси меня» .

По одной из версии, настоящее признание Тирамису получил уже в Венеции, куда попал благодаря вездесущим купцам.

Есть и другие версии, более сухие и скучные. Так, например, находятся скептики, которые утверждают, что в старинных итальянских рецептах нет ничего похожего на Тирамису, поэтому оно было придумано совсем недавно и только «замаскировано» под традиционное блюдо с вековой историей, для привлечения внимания к этому десерту.
В 2006 году газета «Балтимор Сан» опубликовала интервью с кондитером Карминантонио Ианнаконе, который утверждает, что именно он изобрел Тирамису и годами готовил его в пекарнях Тревизо.

Однако большинство историков кулинарии сходятся во мнении, что современный Тирамису появился в 1960-е годы в городе Тревизо, в ресторане Le Beccherie. Его создателями называют кондитера Роберто Лингванотто и хозяйку ресторана Аду Кампеол. В 1972 году десерт впервые попал в печать, и с тех пор начал стремительно завоёвывать Италию, а затем и мир.

По преданию, хозяйка ресторана Le Beccherie Ада Кампеол кормила на кухне своего маленького сына. Она взяла маскарпоне, взбитые яйца и сахар — чтобы приготовить нежный крем. Но рядом на столе стояли кофе и печенье савоярди. В какой-то момент малыш ненароком соединил эти ингредиенты — и так появился десерт, который сразу всем понравился.

Говорят, что это «случайное открытие» стало рецептом семейного десерта, который позже кондитер Роберто Лингванотто оформил в уже более изысканный вид и ввёл в меню ресторана.

Наконец, имеет место совсем уж хозяйственно-практическая теория: якобы итальянцы додумались до создания Тирамису, просто макая зачерствевшее печенье в кофе. Затем они уже стали добавлять в пирожное ликер, а еще позднее - сыр.

В наши дни это лакомство известно во всем мире, однако оставьте надежду попробовать настоящий Тирамису вне солнечной Италии. Если в витрине кондитерского магазина на одной из центральных московских улиц вы увидели большой круглый торт, на ценнике которого написано «Тирамису», - не верьте глазам своим: это не Тирамису. Если в одном из московских ресторанов вам принесли десерт, разрезанный на аккуратные порции, не верьте официанту – это не Тирамису.

Дело в том, что основу его составляет свежайший сыр маскарпоне, который производится только на Апеннинском полуострове, а точнее - в Ломбардии. Еще Петрарка, Данте и Д'Аннунцио восхищались ломбардийскими пейзажами, воспевая в своих произведениях зеленые луга и зеркальную гладь озер этого края. По сей день на изумрудных просторах Ломбардии пасутся упитанные коровки, из молока которых получают высококачественные сливки, а из сливок – уникальный сыр (55% жирности). Продукт представляет собой нечто среднее между очень жирной сметаной и сливочным маслом. Название его происходит от слова mascherpa – так на ломбардийском диалекте называется творог. Если все другие сыры – продукт переработки молока, то маскарпоне – продукт переработки сливок, которые придают сыру тонкий аромат, нежный, неповторимый вкус и мощный калорийный заряд.

Следующий, не менее важный компонент Тирамису – савойарди, воздушное итальянское печенье из белка, муки и сахара, имеющее форму трубочек. Иногда, за неимением печенья, предприимчивые горе-повара используют бисквитные коржи, но это уже не то.

Квинтэссенция Тирамису – вино Марсала, которое наряду с ромом, коньяком и ликерами весьма популярно у кондитеров. Поэтому Марсалу, обладающую неповторимым ароматом и вкусом, часто называют «кулинарным вином». Для приготовления кондитерских изделий обычно используют марсалу fine и superiore, тогда как vergine, особенно vergine soleras, подается исключительно в качестве аперитива или дижестива (как портвейн или херес).

Марсалу начали производить в 1773 году на Сицилии, в окрестностях города Марсала. Средиземноморская эскадра адмирала Нельсона, следуя в Египет, захватила на корабль партию нового вина, чтобы его достоинства оценили «морские волки» - настоящие знатоки горячительных напитков. Вино так понравилось морякам (и самому адмиралу), что вернувшись на родину, они устроили ему успешную промоушн-кампанию. Сегодня Марсала имеет сертификат DOC, а это значит, что качество знаменитого вина не подлежит сомнению. При производстве Марсалы используются самые различные добавки, придающие напитку вкус бананов, апельсинов, мандаринов или кофе.

Итак, наверное, вы уже поняли, что приготовить Тирамису по классическому итальянскому рецепту в домашних условиях практически невозможно. Поэтому мы настойчиво рекомендуем вам отправиться в солнечную Италию.

Если же времени и возможностей для этого пока нет, пусть вас утешит отечественный вариант заморской сладости. Попробуйте приготовить Тирамису самостоятельно. Маскарпоне можно заменить сливками и жирным творогом, Марсалу – коньяком или ликером Амаретто, а савойарди – бисквитными коржами.

Десерт не выпекается в духовке, а просто остужается в холодильнике, следовательно даже тот, кто очень далек от кулинарии, может попытаться поразить своих гостей этим шедевром кондитерского искусства.

Для приготовления классического Тирамису следует растереть 6 желтков с сахаром до получения однородной массы, затем добавить 450 граммов маскарпоне, немного марсалы и все хорошенько перемешать. После чего осторожно переложить в полученную смесь взбитые белки. Сварить 200 граммов кофе эспрессо, остудить его и смешать в широкой посуде с марсалой. Быстро окунуть одно за другим в кофейно-марсальную смесь печенье савойарди и разложить его на дне посуды квадратной формы (можно пластмассовой, можно тефлоновой, можно из фольги). Сверху – слой крема из маскарпоне. Обязательно посыпьте его шоколадной крошкой. Далее – еще один слой пропитанных кофе и вином палочек печенья и слой крема с шоколадной крошкой. Поставить все это в холодильник минимум на 6 часов. Перед подачей на стол обильно посыпать горьким порошком какао. Кстати, многие вместо марсалы используют ликер Amaretto, а вместо маскарпоне – жирную сметану с центрального московского рынка, ту, которую не переливают, а перекладывают из банки в банку ложкой.

Рецепт Тирамису

Сахар (75 г),
яйцо (3 свежих желтка),
сыр (250 г Маскарпоне)
кофе (растворимый 2—3 чайн. ложки),
печенье (бисквитное в форме палочек 120 г),
какао (1 стол. ложка),
бренди (3—4 стол. ложки).

Сделать кофе, залив 2-3 чайн. ложки растворимого кофе 200 мл кипятка. Остудить, вылить в глубокую миску, добавить в напиток бренди или ликер Амаретто.

Желтки и сахарный песок тщательно взбивать с помощью веничка до тех пор, пока полностью не растворится сахар. Порциями вводить в яичную массу сыр Маскарпоне и вымешивать до образования густой однородной массы.
Половину всего бисквитного печенья быстро обмакнуть в приготовленную кофрейную смесь и сразу же вплотную друг к другу выложить в глубокую прямоугольную форму.

Половину крема с маскарпоне равномерно выложить на пропитанное кофейной смесью печенье и аккуратно разровнять.
Остальные бисквиты также быстро обмакнуть в кофейную смесь и плотным слоем выложить на крем. Сбрызнуть оставшейся кофейной смесью.
Остатки крема равномерно распределить сверху и разровнять. Тирамису накрыть пищевой пленкой и поставить в холодильник как минимум на 4 часа, чтобы десерт хорошо пропитался.
Перед самой подачей на стол посыпать тирамису тонким слоем какао-порошка, его можно смешать с небольшим количеством сахарной пудры. Перед нарезанием на порции каждый раз опускать нож в горячую воду.

Тирамису трехслойный
яйцо - 6 шт.,
сахар - 6 ст.л.,
сыр маскарпоне (можно жирный творог) - 750г,
ром - 6 ст.л.,
крепкий кофе - 1.4 л,
готовый бисквит - 3 круглых коржа,
какао-порошок - 3 ст.л.

Отделить желтки от белков. Взбить желтки с сахаром до пены, при постоянном помешивании добавить сыр (или предварительно протертый через сито творог) и ром. Белки взбить в крепкую пену и, аккуратно помешивая, добавить к смеси.

Быстро окунуть бисквит в охлажденный кофе, вынуть его и положить стекать на решетку.
Положить бисквитный корж на дно формы, покрыть его частью крема, на него положить следующий корж и снова крем, затем третий корж и слой крема. Накрыть пленкой и на 3 часа поставить в холодильник. Перед подачей на стол посыпать какао-порошком и украсить.

Мало кто, играя в «Дурака», задумывается об истории колоды карт. А знали ли вы, что у всех королей, дам и валетов "российской колоды" есть прототипы — это участники придворного бала, состоявшегося в 1903 году в Зимнем дворце. Сами карты к тому же тоже печатали в Петербурге. Они пережили больше ста лет и до сих пор являются красивым напоминанием о самом зрелищном бале в Российской империи.

Костюмированный бал состоялся во время Масленицы в феврале 1903 года в Зимнем дворце. Императрица Александра Фёдоровна решила запечатлеть для потомков участников, облачённых в старинные исторические костюмы XVII века. Бал был настолько хорош, что растянулся на три вечера.

Фрейлина императрицы Александры Фёдоровны баронесса София Карловна Буксгевден после вспоминала:

«Мужчины и женщины из высшего общества соперничали друг с другом на этом балу. Из частных коллекций специально для этого случая извлекли великолепные посохи, драгоценности и меха. Офицеры нарядились в мундиры того времени, а придворные оделись в платья, принятые при дворе царя Алексея. Великие княгини были одеты подобно своим прародительницам, а их наряды создавались лучшими современными мастерами. Очаровательнее всех смотрелась на этом балу великая княгиня Елизавета Фёдоровна. Все танцевали старинные русские танцы, заранее тщательно разученные, — зрелище было поистине завораживающим».


Великий князь Александр Михайлович через десятилетия вспомнит это веселье в Зимнем в другом свете и скорее представит роковым знамением: «Я грустно улыбнулся, когда прочёл приписку в тексте приглашения, согласно которому все гости должны были быть в русских костюмах XVII века. Хоть на одну ночь Никки (Николай II. — Прим. ред.) хотел вернуться к славному прошлому своего рода... Пока мы танцевали, в Петербурге шли забастовки рабочих, и тучи всё более и более сгущались на Дальнем Востоке».

Однако тогда о грустном никто не задумывался — веселье было в разгаре. Для запечатления уникальности и красоты праздника были не только призваны лучшие фотографы города, но и решено было создать игральные карты с участниками бала. Выпуск карт, получивших название «Русский стиль», приурочили также и к празднованию 300-летия дома Романовых.

Эскизы для карт были разработаны на немецкой фабрике карточных игр фирмы Дондорф (Франкфурт-на-Майне) в 1911 году. В 1913 году карты были отпечатаны на Императорской Карточной фабрике (до 1860 года носившей название Александровская мануфактура).

Итак, кто же выступил прототипами персонажей на колоде:

Валет червей — Николай Волков, адъютант великого князя генерал-адмирала Алексея Александровича, лейтенант; по другим версиям, подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка Николай Петрович Штер или корнет лейб-гвардии Конного полка Алексей Романович Тиздель (костюм боярина или высокопоставленного служилого).

Валет бубен — великий князь Андрей Владимирович (костюм сокольничьего в праздничном одеянии).

Валет треф — великий князь Михаил Александрович (полевой костюм царевича).

Валет пик — Александр Николаевич Безак, штабс-ротмистр, командир эскадрона Кавалергардского полка, адъютант великого князя Николая Михайловича (костюм боярина).

Дама червей — великая княгиня Ксения Александровна (костюм боярыни).

Дама бубен — графиня Александра Дмитриевна Толстая, фрейлина Их Императорских Величеств Государынь Императриц Марии Фёдоровны и Александры Фёдоровны; по другим версиям, княгиня Вера Максимилиановна Кудашева (урождённая графиня Нирод) или София Петровна Дурново (урождённая светлейшая княжна Волконская) (костюм боярышни).

Дама треф — великая княгиня Елизавета Фёдоровна (костюм княгини).

Дама пик — княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон (костюм боярыни).

Король червей — император Николай II (костюм царя Алексея Михайловича).

Король бубен — Николай Николаевич Гартунг, действительный статский советник, шталмейстер Высочайшего двора (костюм боярина).

Король треф — граф Михаил Николаевич Граббе (костюм жильца).

Король пик — прототипа нет (костюм Ивана Грозного, изображённый на картине А. Д. Литовченко «Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею»).

Примечательный момент: на картах колоды «Русский стиль» первого выпуска был изображён пеликан, кормящий детей мясом своего сердца. Рисунок сопровождался надписью: «Себя не жалея питает птенцов». Таким образом правительство говорило, что печётся о благе детей-сирот: считалось, что доход, получаемый от продажи карт, идёт в помощь Воспитательного дома, где воспитывали сирот. Таким образом, некоторые азартные карточные игроки были уверены, что своей пагубной страстью помогают детям.